Люди из соседней деревни
ненавидят людей из нашей деревни;
дай им волю, они вбили бы гвозди
в наши головы за то, что мы не снимаем шапок в их присутствии,
они приварили бы наши ладони к затылкам
за то, что при встрече не подаем им руки.
Мы за себя постоим, то крысу утопим
в их колодце, или толченого стекла насыплем в муку.
Зуб за зуб, глаз за глаз.
Долгожданная (после продолжительного молчания) выставка Нео Рауха at 533 West 19th Street in New York и три замечательные работы Павла Макова на сборной экспозиции в днепропетровской Ягалерее, сверкающие как бриллианты мудрости и мастерства в жиже политизированного арт-навоза.
Беженцы из Юго-Восточной Украины (Славянск и Краматорск) размещены в военных казармах и палаточном городке на территории бывшей 2-й части аварийно-спасательных и специализированных работ Аварийно-спасательного отряда специального назначения Главного управления ГСЧС Украины в АР Крым, поселок Мазанка (Симферопольский р-н).
Вверху: John William Waterhouse, Diogenes, 1882 г. Внизу: Один из победителей первого ЕSF фестиваля сверхкороткого фильма 2000 г. Гор Чахал, «Зорька». В главной роли Николай Каменев, трубач группы «Корабль».
«Война несёт смерть молодым, но чрезвычайно бодрит стариков — по крайней мере, наблюдающих за ней извне. Один мой пожилой знакомый подмечал, что поминки и посещение морга омоложают его. Вообще, каждая пережитая чужая смерть по какому-то мерзкому закону начисляет немножко дополнительного баланса на наш счёт. Сейчас, по поводу Украины, множество глядевших в могилу стариков от Буга до Тихого океана вдруг совершенно ожили и даже ощутили в сердцах кипящие страсти той же силы, какая была во время любовных безумств юности. Даже хронические болячки, кажется, у некоторых отступили. Старики жадно присасываются к любым источникам новостей и самозабвенно лакают зрелища ужасов. Они смакуют забытое ощущение горячего пульса. Неважно, что теперь это силы смерти, а не жизни. Чужие смерти — замена молодости для сморщенных, иссушённых, колючих стариковских сердец.
Получается, что война — это когда нация берёт взаймы жизнь у молодых. Точнее, не взаймы, а безвозвратно. То, что могли прожить они, теперь проживём мы, старики.»
Из блога Владимира Фоканова, хорошего, мудрого, светлого художника из Минска.
В детстве всё было просто, вы знаете?
В любом случае проще, чем сейчас. Я жил с уверенностью, что где-то там, за блочными девятиэтажками, или — максимум — за горизонтом есть удивительная страна, где живут-не тужат животные (как на картинках в книгах Брема!), в прозрачной воде степенно плавают рыбы, по стеблям скачут радужные жуки, удивительные цветы покрывают землю, а цвета — самые яркие в мире.
Если у нынешних юных такое расслабленное начало (сказочка про жизнь в онлайне, лёгкость нравов, бег вприпрыжку за гаджетами и т.п.) — к каким же ужасам будущего их готовят, да нашего поколения судьба с крахом империй и идей, бессмысленными смертями, гнилыми 90-ми, накрывшейся тазом тупой сытостью 00-х, нынешними сомнениями просто прогулочкой покажется. «Играйте, детки, играйте — вы увидите ад, которого мы и представить себе не могли, наигрывайтесь впрок».
Больше никакого раздражения и досады, только любовь, жалость и мороз по коже.
Картинка: Adam Miller, Конец невинности (Сумерки в Аркадии), 2013.
А вот другой пример, для контраста. Верещагин (рассказ А.Е.Коцебу):
«Как-то раз мне дали знать, что русский художник, арестованный ночью в уличной драке, ссылается на знакомство со мною. Полицеймейстер, которого я хорошо знал, просил прийти и, коли я действительно его знаю, заявить об этом, потому что против малого могут быть приняты строгие меры. Прихожу в полицию — Шишкин!